Сцена третья, акт первый

ДЕКОРАЦИЯ: на сцене представлена широкополая комната с огромным камином напротив колоссального окуна. Исполинский письменный том, заваленный всякими деловыми бумагами в беспорядке. У тома три, четыре а может, пять стульев. На одном сидит плюгавый замухрышка-рабочий, кепка в кулаке, которым он живо, но боязливо размахивает перед толстым жирным боссом-капитолистом. Белый слуга осторожно подкладывает уголь в очаг и удаляется через гигантскую дверь, ведущую куда-то еще. Кот нежится возле огня, вдруг подскакивает и улыбается во весь ковер. На стене - фотография Фельдмашера Лодра Моногаммери, который о чем-то задумался и выглядывает на сидящих внизу людей, а те, в свою очередь, посматривают на него, но не решаются предложить свою помощь.

Собачка тихо дожевывает пигмея под огромным столом. На старинных половых часах - половина четвертого.

Т о л с т я к: - Уже половина четвертого, Теддпилл, а рабочие все еще не вышли на забастовку. Почему бы нам не разрешить все вопросы прямо здесь, сейчас, не прибегая к долгим перепериям с профсоюзами - всей этой болтовне, которая надоела еще твоему отцу?

З а м у х р ы ш к а: - Заткни свое хайло, ты большая жирная свинья, пока я не дал тебе по морде! Все одно, вы, гнусные жирные буржуи, долбаете нас, бедных рабочих, угнетая до самой смерти, а сами забираете всю прибыль и ездите проклаждаться по всяким Франциям!

Т о л с т я к (весь покрывшись красными и белыми пятнами): - Но послушай, Теддпилл, ведь вы теперь работаете всего два часа в день и три дня в неделю! Мы и так теряем большие деньги, а ты еще жалуешься на угнетение! Я все делаю, чтобы вам помочь. Наверное, можно было бы построить фабрику где-нибудь в другом месте, где люди любят трудиться, но фиг - мы теперь под контролем правительства, и все такое.

З а м у х р ы ш к а: - Заткни свое хайло, ты большая жирная свинья, пока я не дал тебе по морде! Все одно, вы, гнусные жирные буржуи, долбаете нас, бедных рабочих, угнетая до самой смерти, а сами забираете всю прибыль и ездите проклаждаться по всяким Франциям!

Входит негритянка, напевая негритянскую песенку. На спине у нее - большой узел.

М а м а ш а: - Пойдем до папы, скинем ношу. (Сваливает узел на стол).

Т о л с т я к (нетерпеливо): - В чем дело, мамаша, разве ты не видишь, что мы заняты тут с Теддпиллом, а ты вваливаешься, вся из себя такая черная и шумная? И убери это барахло с моего стола.

М а м а ш а: - О'кэй, КИМУ САХИБ БВАНА МАССА...(она берет узел и съедает его). Ням-ням-ням, такая вкусная.

Т о л с т я к: - Все равно... Что там было, мамаша?

М а м а ш а: - То была твоенная маленькая дочь от твойной второй жены, КИМУ САХИБ...

Т о л с т я к (покраснев): - Но ведь я не женат, мамаша.

М а м а ш а (всплеснув руками, в ужасе): - О Господь, значит, я только что съела ублюдка!

Она носится по комнате, крестится и напевает другую песенку. Замухрышка поднимается, решительно напяливает свою кепку и идет к двери. На пороге он оборачивается и, как в кино, грозит кулаком:

- Выкинь эту грязную бабу вон с фабрики, иначе когда мои парни проведают, будет такая забастовка, какая тебе, буржую жирному, и не снилась! Даю хороший совет даром, ты, старый потаскун!

З а м у х р ы ш к а уходит. На сцене Т о л с т я к, М а м а ш а и четырнадцать маленьких замызганных детишек поют хором нечто вроде гимна.

Автор

Джон Леннон (The Beatles, Ливерпуль, Англия)

Дата создания

1964 год

Узнать продолжение:

на следующей странице: Лиддипул

Вернуться в прошлое:

к странице предыдущей: Письмо